— Это хорошая мысль, Тамми, — ласково проговорил Барак.

— Куда лучше! — язвительно откликнулась она. — Не хватало твоему хозяину еще и нас охранять!

Проговорив это, она снова расплакалась. Это было совершенно не похоже на Тамазин. Я понял: женщина находится на грани нервного срыва. Посмотрев на Барака, я безмолвно произнес одними губами: «Успокой ее».

Но теперь и Барак разозлился. Тамазин поставила под сомнение его способность защитить ее.

— Это нечестно, — заговорил он. — Если бы я знал, что этот человек действительно существует… Но у тебя всегда было столько беспочвенных страхов!

Ничего глупее в данный момент он сказать не мог. Тамазин поднялась со стула и, несмотря на свои раны, непременно бросилась бы на него, если б не стук в дверь, от которого все мы вздрогнули и застыли. Оправившись от первого испуга, я пошел открывать.

На пороге с ошарашенным видом стоял Гай.

— Ко мне явился какой-то человек и стал что-то бормотать о том, что здесь напали на женщину.

— Входи, Гай. — Я с облегчением выдохнул. — Ты пришел как раз вовремя, а то бы случилось новое кровопролитие.

Гай сразу же занялся Тамазин. У нее были порезы на лице, сломан зуб и одно ребро. Гай заявил, что ей не придется выходить на улицу по крайней мере неделю, но опасности нет, а зуб, к счастью, сломался не передний, а задний. Гай пообещал прислать к ней зубного лекаря, чтобы тот удалил остатки сломанного зуба.

Пока Гай делал Тамазин примочки с какими-то успокаивающими снадобьями, Барак сказал:

— Я принесу из Олд-Бардж кое-какие вещи. Вы действительно готовы на некоторое время поселить Тамазин у себя, сэр?

— Непременно.

Я проводил помощника в прихожую, ухватил за руку и свирепо зашептал:

— Если ты не успокоишь ее, не признаешь свою часть вины в том, что в ваших отношениях наступил разлад, ты ее потеряешь!

Барак стряхнул мою руку и зло уставился на меня.

— В отношениях с женой я как-нибудь сам разберусь! — огрызнулся он. — Что вы можете понимать в супружеской жизни?

— Достаточно, чтобы видеть, что Тамазин — настоящее сокровище.

— Я сумею защитить ее, — сказал он. — А нам с вами лучше задуматься о том, как поскорее изловить этого человека. Он либо один из наших знакомых и потому знал, что мы будем на болотах, и выяснил, где мы живем, либо…

— Либо что?

— Либо в нем действительно поселился дьявол.

Барак развернулся, открыл дверь и вышел.

В тот вечер все мы легли спать за полночь. Когда Гай уходил, я проводил его и уже на пороге шепотом рассказал о деле Стродира.

— Так я и думал, — сказал он.

Тамазин я отвел к себе домой. Барак принес из Олд-Бардж кое-какие вещи, и я устроил Тамазин в той же комнате, где она жила, когда ухаживала за мной во время болезни в прошлом году. Моя домоправительница ужаснулась, увидев ее лицо. Когда жена Барака устроилась на втором этаже, Джоан отвела меня в сторону и прошептала:

— Бедная девочка!

— Да-да, — ответил я. — Простите, что снова втягиваю вас в разные неприятности.

Я рассказал ей, что на Тамазин напал человек, которого мы разыскиваем, и что я послал привратника к Харснету за охраной.

— Тамазин и мастер Джек почти не разговаривают друг с другом. Как же так? После того, что с ней произошло…

— Я знаю, Джоан. Между ними встала ее обида и гордость Джека. Мы должны попытаться как-то помирить их.

— Но как же можно вмешиваться в отношения между супругами, сэр?

— Если этого не сделать, они скоро перестанут быть супругами.

Джоан выглядела испуганной, усталой и внезапно постаревшей. Я вспомнил, что давно собирался нанять для нее помощницу по дому, но так и не сделал этого. Я положил руку на ее плечо.

— Все будет хорошо, — сказал я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.

Взгляд, которым Барак наградил меня, спустившись этим утром к завтраку, красноречивее любых слов давал понять, что обсуждений его супружеской жизни он больше не потерпит. Тамазин страдала от боли во всем теле и поэтому осталась лежать в кровати.

Харснет откликнулся на мое послание с удивительной быстротой. Едва рассвело, от него пришел человек, мускулистый мужчина лет тридцати с угловатым лицом и цепким взглядом. Он сообщил мне, что его зовут Филипп Орр, что он — один из вестминстерских констеблей и согласился присмотреть за домом из уважения к коронеру, человеку, по его словам, хорошему и богобоязненному.

«Еще один праведник», — подумал я, хотя и был благодарен Харснету за то, что тот так быстро предоставил нам охрану.

С Орром коронер прислал письмо. Он писал, что желает срочно допросить настоятеля Вестминстерского собора Бенсона относительно бывшего лекаря и двух его помощников. Харснет просил меня и Барака сопровождать его и сообщал, что будет ждать у ворот аббатства в половине девятого утра. В письме также содержалось напоминание об утреннем заседании суда прошений в Вестминстерском дворце, где я должен присутствовать. Я был благодарен коронеру, что он не забыл и об этом.

— Он действует весьма расторопно, — сказал я Бараку, когда мы направлялись к Темзе, чтобы найти лодку.

Погода была теплой, но моросило, и ветер швырял нам в лицо пригоршни мелкого дождя.

— Лорд Кромвель всегда был хорошим воспитателем, — откликнулся Барак.

— Харснет — религиозный радикалист. Надеюсь, это не повлияет отрицательно на его профессиональные навыки.

— А мне он показался весьма умным, — ответил Барак.

Я промолчал, чувствуя, что мой помощник сейчас готов превратить любой разговор в перепалку.

Мы снова проделали путь от причала Уайтхолла до Вестминстера. Капать стало сильнее, и я порадовался, что догадался уложить документы в кожаную сумку, которую нес Барак. Вместо того чтобы повернуть, как обычно, налево, во двор Нового дворца, мы прошли мимо сторожки у ворот бывшей аббатской тюрьмы и оказались на Сивинг-лейн. Дождь прекратился, по небу бежали небольшие безобидные облачка, а их тени играли в догонялки, бегая друг за другом по земле.

Улицы Вестминстера бурлили от людей. Хорошо одетые парламентарии спешили к началу утренних заседаний, а нищие и уличные торговцы вовсю осаждали их. Некоторые члены парламента, жившие в Лондоне достаточно долго, уже научились отгонять эту назойливую публику высокомерным взмахом руки, но остальные еще не овладели этим искусством. Мужчину в красивой красной накидке и шапочке, вышитой самоцветами, торговцы окружили плотным кольцом, не давая пройти. Он, видимо, совершил ошибку, вступив в спор с кем-то из них, и они налетели, как стая скворцов на упавшую булочку.

— Нет, мне ничего этого не нужно! — жалобно восклицал он.

Кто-то потянул бедолагу за рукав, он вышел из себя и перешел на крик:

— Нет, нет и нет! Убирайтесь, дьявол вас забери, и уберите от меня свою дрянь!

Кто-то из коробейников тряс у него перед носом грошовым медным ожерельем.

Барак засмеялся.

— Вот ведь дурак деревенский! Они сожрут его заживо.

Внезапно перед моим лицом промелькнул длинный нож, и я инстинктивно отскочил назад. Это был торговец скобяным товаром. На шее у него висела связка ножей.

— Осторожней! — рявкнул я.

— Прекрасные стальные ножи, сэр! Самые лучшие!

Я оттолкнул его плечом, и мы двинулись дальше. Харснет уже ждал нас у старинных ворот. На нем была мантия юриста с приколотым в районе сердца королевским гербом, выдавленным на металле. Сцепив руки за спиной, он смотрел на Сивинг-лейн. Когда мы приблизились, коронер приветственно кивнул. Я сразу же принялся благодарить его за то, что он прислал ко мне Орра.

— Женщину необходимо оградить от возможной опасности. Если же злодей попытается проникнуть в ваш дом, у нас будет возможность схватить его. Орр — хороший человек. Надеюсь, ваша жена не очень пострадала, мистер Барак? — обратился Харснет к моему помощнику.

— Немного отдохнет, и все будет в порядке.